В одиннадцатой главе Бетани Аллен описывает, как в условиях неолиберальной внешнеторговой среды КНР использует экономические рычаги для достижения геополитических целей и как на это реагировали администрации Трампа и Байдена. Предзаказ продлится до 10 октября, успевайте оформить книгу, пока на неё действует скидка!
Расширение использования демократическими государствами экономических средств для достижения внешнеполитических целей
Применение властями Китая средств экономического принуждения для достижения геополитических целей означает использование ими рыночных рычагов в качестве оружия. Правительства других государств и международные регулятивные органы оказались не готовы к тому, чтобы успешно противостоять этим действиям правительства КНР. Неудача объясняется множеством причин, в том числе «расцветшим» после окончания холодной войны идеализмом, когда международные институты принимали в свои члены нелиберальные страны в надежде, что это будет способствовать установлению либеральной демократии. В результате их состав пополнился такими государствами, как КНР, правительство которой время от времени активизировало усилия по подрыву тех самых оснований, на которых были созданы эти институты.
Однако ключевым скрытым фактором является распространение и усиление неолиберализма в США и в международной сфере. Национальные и мировое хозяйства, основывающиеся на неолиберализме различных оттенков, создали идеальные условия для того, чтобы использование Китаем экономических средств для достижения внешнеполитических целей государства направляло поведение отдельных хозяйствующих акторов за рубежом таким образом, чтобы КНР успешно достигала собственных геополитических целей и решала задачи в области безопасности, время от времени предпринимая действия, ослабляющие ценности и системы безопасности демократических стран. Односторонний неолиберализм—учитывая, что китайская система определенно не относится к числу неолиберальных,—представляет собой идеальную среду для широкого использования в глобальном масштабе экономических средств для достижения внешнеполитических целей государства, в том числе таких, которые применяются в КНР. Когда на рынке сходятся Китай и отдельные акторы, перевес сил всегда будет на стороне Коммунистической партии Китая. Во многих случаях компании и институты более или менее самостоятельно справлялись с «военизированной» политикой, принятой на китайском рынке. В дипломатической сфере для того, чтобы гарантировать себе преимущество, Китай отдает предпочтение двусторонним соглашениям перед многосторонними. Бывает и так, что в неолиберальной внешнеторговой среде складывается еще более экстремальный баланс сил, когда отдельной компании противостоит компартия Китая.
Отождествление в американском сознании демократии со свободным рыночным капитализмом - классическая черта неолиберального мировоззрения - имело еще один непредвиденный побочный эффект. Возникло «слепое пятно», под прикрытием которого в Китае произошел подъем авторитарного государственного капитализма, что согласно принципам неолиберализма есть нечто экзистенциально невозможное: авторитаризм и процветающий капитализм не могут долго существовать рядом друг с другом, поскольку одно в конечном итоге обязано поглотить другое. Отчасти вера в принципы неолиберального учения способствовала тому, что Запад долгое время равнодушно взирал на подъем авторитарного вне всяких сомнений и «расцветающего» с каждым днем Китая. Считалось, что с увеличением численности китайского среднего класса компартии Китая неизбежно придется расстаться с властью, тем более что в результате ее авторитарной политики народное хозяйство страны придет к неизбежному краху. Так или иначе, в длительной перспективе беспокоиться было как будто бы не о чем. Поиску нестандартных решений проблем, возникающих в связи с Китаем, американцам мешает прославление достоинств рынка и отдельной личности. Философия неолиберализма, особенно в ее крайних проявлениях, часто заранее исключает действия государства. Поэтому на протяжении многих лет ответные меры гражданского общества, такие как публичное осуждение компаний, принятие университетских кодексов поведения и правовые меры, направленные на повышение степени прозрачности, но не запрещающие какие-либо конкретные действия, рассматривались как единственные демократические варианты противодействия авторитарному влиянию Китая. Даже сейчас, на фоне растущего консенсуса в отношении того, что демократические правительства должны совместно принимать твердые правовые и нормативные меры, позволяющие держать единую линию против Пекина, большинство из них касаются не столько активного применения демократических инструментов, направленных на изменение экономического поведения, сколько на противодействие недобросовестной внешнеторговой практике и угрозам национальной безопасности со стороны акторов, связанных с китайским государством.
Неолиберальная вера в то, что компании имеют полное моральное право добиваться увеличения прибыли любыми доступными им законными методами, на протяжении десятилетий способствовала успешному лоббированию решений, не допускающих введение и сохранение государственных ограничений на торговлю с Китаем. Джозеф Стиглиц, профессор экономики Колумбийского университета, в 2020 г. писал: «В демократии, где деньги имеют значение - что, безусловно, верно для Соединенных Штатов, - в частных интересах корпораций делать все возможное, чтобы правила игры служили их интересам, а не интересам общества в целом. Во многих случаях корпорации успешно справляются с этой задачей».
В то время как Китай учится использовать экономическую мощь для достижения своих политических целей в других странах мира, американские правительство и общество все чаще уступают перед грубым напором денег. Как отмечает экономист Тома Пикетти в своей книге «Капитал в XXI веке», в наши дни концентрация капитала в руках очень немногих элит выше, чем когда бы то ни было после окончания Второй мировой войны. Но современные политические и правовые системы ориентированы не на усиление регулирования действия корпораций и богачей, а на его ослабление. В отличие от западноевропейцев, американцы не склонны к установлению ограничений на экономику; скорее, они движутся в противоположном направлении, в сторону все менее строгого регулирования. При президенте Дональде Трампе эта тенденция еще более усилилась. Дерегулирование затрудняет правительству США надзор или введение структурных ограничений деятельности компаний. Решения Верховного суда (например, по делу некоммерческой организации Citizens United) усиливают, а не уменьшают влияние корпораций и отдельных богатых доноров на политические процессы в США. Массовые движения, такие как «Захвати Уолл-стрит», участники которых стремились привлечь к ответственности корпорации и сверхбогатых людей, потерпели неудачу. Миллиарды долларов, которые вбрасываются корпорациями в американский конгресс для лоббирования своих интересов, заглушают голоса простых избирателей. «Автоматическая вращающаяся дверь» объединяет интересы правительственных бюрократов и выборных должностных лиц с интересами отраслей, в компаниях которых они когда-то занимали руководящие должности или планируют получить их в дальнейшем.
В настоящее время в США растет согласие по поводу того, что нерегулируемый и аморальный подход к коммерции создает комплекс проблем. Те, кто занимает позиции левее центра, указывают на системное неравенство и деградацию окружающей среды, а те, кто находится на позициях справа от центра, обращают внимание на перемещение рабочих мест и даже целых отраслей в зарубежные страны. До сих пор в этом направлении исследований не рассматривались проблемы системного вызова, который бросает авторитарное использование Китаем экономических средств для достижения внешнеполитических целей государства.
Все это означает, что баланс сил, с точки зрения того, кто открыто предъявляет требования к владельцам американского богатства, изменился в пользу Коммунистической партии Китая. Если наемные работники американской компании обнаружат, что руководство организации решилось на неэтичные действия из-за политических требований Китая, они едва ли смогут организовать достойное сопротивление, поскольку их возможности в значительной степени ограничены. Если они решатся на протест, устроить утечку информации в СМИ или попытаются оказать сопротивление каким-либо другим способом, этим наемным работникам, скорее всего, укажут на дверь. Американские компании де-факто выполняют функцию пропекинского лобби в Вашингтоне, выступая против законопроектов, принятие которых может привести к закрытию для них доступа на китайские рынки. Они постараются остаться на земле Китая, даже если для этого потребуется забыть о кровавом побоище на площади Тяньаньмэнь, повсеместных нарушениях прав трудящихся и авторитарном захвате Гонконга. Бывшие выборные должностные лица США за немалые деньги лоббируют интересы китайских гигантов надзора, видеокамерами которых усеян весь Синьцзян.
Это привело к тому, что основными средствами противодействия давлению компартии Китая в США стали прозрачность и американское гражданское общество (или призывы к обеспечению национальной безопасности), «предающее гласности и позору» компании, вставшие на путь самоцензуры или активно участвующие в репрессиях китайских властей. До недавнего времени американское гражданское общество не слишком интересовалось возможностями противодействия Пекину и, в любом случае, оно уделяло китайскому вопросу значительно меньше внимания, чем многие китайские интернетнационалисты. Негодование последних, отчасти подогреваемое мощным аппаратом государственной пропаганды и цензуры, помогло властям КНР заставить многие западные компании принести извинения и перейти к самоцензуре. И наоборот, критика со стороны демократической общественности часто оказывается безрезультатной. Открытие в январе 2022 г. нового автосалона Tesla в Урумчи, крупнейшем городе Синьцзян-Уйгурского автономного района,—уже после того, как США назвали кампанию репрессий против уйгуров геноцидом, и после введения комплекса ограничений на импорт товаров - свидетельствует о том, что предание гласности и позору не действует на тех, кого интересуют только огромные деньги, которые способен принести рынок Китая.
В том, чтобы назвать и предать позору американскую компанию, инвестирующую в Синьцзян или перешедшую на самоцензуру в угоду Пекину, нет ничего плохого. Но было бы ошибкой возлагать вину на отдельных коммерческих акторов только за то, что, столкнувшись с новым инструментом давления торговой сверхдержавы (имеется в виду использование экономических средств для достижения внешнеполитических целей), они вынуждены были уступить. Компании, которые ведут хозяйственную деятельность на китайском рынке и вынужденно следуют линии компартии Китая, просто играют по правилам, которые более 40 лет назад были установлены и на протяжении всего этого времени соблюдались Соединенными Штатами. Чтобы изменить поведение компаний, США и другие государства либеральной демократии должны ввести новые правила. Опираясь на новые законы, нормативно-правовые акты и многосторонние институты, нам необходимо заново связать экономические и демократические права внутри США и за рубежом. На международной арене это означало бы возвращение назад к эпохе президента Билла Клинтона, когда вопросы внешней торговли и прав человека рассматривались отдельно друг от друга. В то время как США провели разграничительную линию между внешнеторговой политикой и политическими и гражданскими ценностями, которым, как утверждалось, была привержена Америка, Китай поступил прямо противоположным образом. Успешные ответные действия со стороны США возможны только при использовании экономических средств для демократических внешнеполитических целей, что позволило бы связать между собой внутреннюю и международную системы.
***
Противодействие авторитарному использованию Китаем экономических средств для достижения внешнеполитических целей
Сначала при администрации президента Трампа, а затем и Байдена, США быстро добились прогресса в отделении некоторых составляющих своей экономики от самых вопиющих злоупотреблений со стороны Китая, а за ними последовала Европа. Кроме того, администрация Байдена сосредоточила внимание на создании коалиций с другими демократическими странами и поощрении государств-единомышленников к согласованным совместным действиям. Принятые меры - очень хорошее начало; они уже поставили под сомнение или отвергли несколько либеральных предположений. Но впереди нас ждут гораздо более сложные задачи, включая реформирование или замену ском- прометированных международных институтов, таких как Всемирная торговая организация, и - что наиболее важно в аспекте США - преобразование чисто внутренних структур, так как наше политическое устройство оказывается уязвимым, сталкиваясь с волей Пекина.
В центре нашего внимания в этой книге находится экономическое принуждение со стороны Китая, направленное на достижение нелиберальных геополитических целей, а не просто на обогащение или повышение конкурентоспособности экономики. Впрочем, проведение данного различия возможно далеко не всегда, так как Коммунистическая партия Китая для получения выгоды от недобросовестных торговых практик часто опирается на огромную экономическую мощь, чтобы впоследствии использовать ее для повышения действенности других форм экономического принуждения, направленных на достижение авторитарных геополитических целей. Например, широко распространенный, а в некоторых случаях и поддерживаемый государством экономический и промышленный шпионаж со стороны Китая, нацеленный на американские предприятия и исследовательские учреждения, является недобросовестным, вредным и противоречит духу открытой международной системы, хотя и не направлен непосредственно на подавление инакомыслия или превращение мира в более антилиберальное место. Однако это несомненное конкурентное преимущество, полученное китайскими компаниями в некоторых секторах вследствие массовой передачи технологий, - а значит, и антилиберальным государством, все чаще использующим мощь компаний для достижения геополитических целей, - способствовало увеличению принудительной силы используемых Китаем экономических средств достижения внешнеполитических целей государства.
Большинство предпринятых США к настоящему времени мер направлено на укрепление национальной безопасности страны в ее традиционном понимании, а также на борьбу с китайским шпионажем, слежкой, наращиванием военной мощи и недобросовестными торговыми практиками. Наглядным примером этого является использование «Списка организаций и лиц, действующих вопреки национальной безопасности и внешнеполитическим интересам США» в отношении которых применяются торговые ограничения, предлагаемые Бюро промышленности и безопасности Министерства торговли США; прежде чем экспортировать товары или технологии организациям из этого списка, американские компании и учреждения федерального правительства должны получить соответствующую лицензию. Это не прямой запрет и не санкции; странам, организации которых вошли в этот список, по-прежнему разрешено пользоваться услугами американских финансовых учреждений и продавать свою продукцию в США. Тем не менее составление «Списка организаций и лиц» демон- стрирует, что Вашингтон понимает: когда китайские власти используют якобы частные компании для обеспечения национальной безопасности, правительство США должно предпринять ответные действия. В настоящее время в этот список были добавлены китайские телекоммуникационные компании Huawei и ZTE (предполагается, что они могут поддерживать связи с китайскими военными), а также некоторые другие организации.
Что действительно ново (и наиболее перспективно с точки зрения установления демократических «ограничителей» экономического поведения), так это добавление в «Список организаций и лиц, действующих вопреки национальной безопасности и внешнеполитическим интересам США» китайских компаний, а также других организаций и лиц, которые считаются соучастниками нарушений прав человека в Синьцзяне. Одним из крупнейших шагов, предпринятых США за последние десятилетия в направлении восстановления связи внешней торговли и прав человека, стало принятие в 2021 г. американским конгрессом закона «О предотвращении принудительного труда уйгуров», запрещающего импорт любых товаров, произведенных в Синьцзяне до тех пор, пока не будет доказано, что при их изготовлении не использовался принудительный труд.
В этом направлении США и Европа и должны предпринимать дальнейшие меры; необходим четкий и явный акцент на использовании правовых возможностей для защиты либерально-демократических ценностей и систем, включая права человека и политические права.
Мир уверенно движется к ограждению внутренней экономики и чувствительной инфраструктуры от геополитических рисков, связанных с Китаем. Во многих случаях выборочное отделение друг от друга сфер деятельности компании, как в случае с запретом для Huawei на участие в строительстве сетей 5G, которое производится в интересах национальной безопасности, позволяет добиться некоторых из тех же целей, что и подход, основанный непосредственно на ценностях. Предположим, правительство некоей страны запретило компании Huawei участвовать в создании сетей 5G. В данном случае Пекин никогда не сможет угрожать отключением этих сетей или использовать продукцию компании в качестве какого-либо иного рычага, чтобы заставить власти согласиться со своей нелиберальной программой.
Тем не менее различие между демократическими контрмерами, направленными конкретно на ослабление авторитарного использования экономических средств для достижения внешнеполитических целей, и мерами, направленными на поддержку свободных рынков и национальной безопасности без ссылки на демократические ценности, все еще имеет значение. Чтобы понять, почему это так, обратимся к примеру цензуры. Подчинение американских компаний китайским законам о цензуре на рынке Китая быстро стало общепринятой нормой, потому что, как принято считать, это является техническим вопросом суверенитета; ожидается, что компании будут соблюдать местные законы и правила стран, в которых они осуществляют коммерческую деятельность. Но если мы будем исходить из общей посылки международного права в области прав человека и соответствующих конвенций, то из этого принципа должны быть исключения. Вот почему власти Китая пытаются вывести из строя механизмы защиты прав человека в международных организациях; Пекин рассматривает эти законы и стандарты как нарушение своего суверенитета. В отличие от него либерально-демократические правительства признают, что государственный суверенитет не распространяется на нарушения прав человека.
Многие комментаторы, похоже, забыли, что международные нормы в области прав человека закрепляют в качестве одного из них свободный доступ к информации. В соответствии со ст. 19 «Международного пакта о гражданских и политических правах» этот доступ определяется как «свобода искать, получать и распространять информацию и идеи, независимо от государственных границ, устно, письменно или посредством печати, или художественных форм выражения, или иными способами по своему выбору».
В тех масштабах, в которых осуществляется в Китае цензура, она является вопиющим нарушением прав человека. Иностранные компании, исполняющие требования властей КНР о цензуре содержания предлагаемых ими материалов на китайском рынке, активно соучаствуют в нарушении прав человека, затрагивающем 20% населения мира. Однако в обычных дискуссиях относительно соучастия иностранных корпораций в цензуре, осуществляемой в Китае, преобладают формулировки, связанные с рынком, - цензура «внутри китайского рынка» и соблюдение «местного законодательства» рассматриваются как обычное условие «доступа» на этот рынок.
Пекин уверен, что у него есть возможности и право распространять свою цензуру максимально далеко за пределами своих границ. Для достижения этой цели он использовал все возможности каждого канала силы и власти. Если либеральные демократии, опираясь на всю свою мощь, включая силу своих законов, не дадут отпор этим цензурным поползновениям, Пекин будет и дальше все сильнее ограничивать международное пространство не только в свободных дебатах о своих действиях, но и в том, что касается фундаментальных научных фактов.
Книги по теме