Польский каторжник, пермский книжник

В 1870 году в провинциальную Вятку прибыл молодой еще, но уже многое повидавший человек. Раймунд-Юзеф Корвин-Пиотровский, поляк, дворянин из старинного рода. Прибыл в ссылку с каторги. Шесть тяжелых лет до этого он провел в Нерчинских рудниках.

Вообще-то Юзеф Пиотровский собирался стать врачом. Учился на врача в Петербургской медико-хирургической академии. Но когда в 1863-м Польша восстала — Юзеф рванулся освобождать родину, бросив учебу. Восстание провалилось, и выживших его участников ждала тяжелая судьба. Нашего героя лишили дворянства и всех прав, приговорили к каторге. Позже приговор смягчили, но вернуться в столицу и продолжить учебу он уже не мог. Местом жительства выбрал Вятку. Здесь он нашел работу, которая определила всю его дальнейшую, пожалуй, счастливую уже жизнь.

Вятка, конечно, глушь, но и в Вятке был свой центр притяжения для интеллектуалов (кстати, интеллектуалов в городе хватало: многие ссыльные обитали там). Собирались местные вольнодумцы в библиотеке с читальным залом. Содержал библиотеку, а также типографию («печатню») и маленький книжный магазин Александр Красовский, преподаватель российской словесности для старших курсов в здешней духовной семинарии. Кстати, Виктор Васнецов, отец русского модерна, попович из-под Вятки, — как раз ученик Красовского.

Красовский — тоже ссыльный, связанный и с мятежными поляками, и с русскими оппозиционерами. Прочим ссыльным, товарищам по несчастью, помогал, как мог. Пиотровский стал управляющим, а заодно еще и корректором в «Печатне Красовского».

Обжиться было не так уж трудно — в Вятке к тому времени образовалась целая колония ссыльных поляков. Довольно скоро Пиотровский женился — но не на полячке, а на русской, дочери местного жителя Платона Ивановича Пущина Ольге. Платон Иванович — уточним на всякий случай — не сын пушкинского приятеля, просто однофамилец.

Жизнь, однако, спокойной не была. Красовский лично знал Добролюбова и Чернышевского, коллекционировал запрещенную литературу и охотно снабжал ей всех интересующихся, включая собственных учеников-семинаристов. У полиции был, разумеется, на плохом счету.

В 1863-м — как раз тогда, когда Пиотровский сражался за свободу Польши, — магазин и библиотеку Красовского уже закрывали после того, как несколько участников его кружка засветились в «казанском деле» (отделение революционной «Земли и Воли» в Казани готовило вооруженное восстание, из которого, впрочем, ничего, кроме арестов не вышло). Самого Красовского тогда не тронули, и он снова открыл библиотеку с книжным, но следили за ним пристально.

В 1875 году библиотеку закрыли вновь, на этот раз навсегда, а Красовский попал в тюрьму за хранение и распространение нелегальной литературы. Для него все кончилось плохо — бессрочной каторгой. Но книги не погибли — собрание Красовского выкупила чета Пиотровских. Ночью книги погрузили на подводы и вывезли в Пермь, где бывший повстанец Пиотровский тоже имел право жить. Почти пятьсот километров, не самые лучшие в империи дороги и путешествие не на один день. На покупку книг ушло приданное Ольги.

Для того, чтобы начальству проще было произносить имя нового пермяка, Раймунд-Юзеф Корвин-Пиотровский стал Иосифом Юлиановичем Петровским. И в январе 1876 года открыл в центре города книжный магазин, самый большой на Урале и первый в Перми. До того в огромной, около семидесяти тысяч жителей, Перми книжного магазина просто не было. Только лавочки на городских рынках, где продавались в основном учебники да жития святых. Пиотровский записал магазин на имя жены — бывший каторжник, разумеется, не мог получить разрешение на открытие книжной торговли. Так что формально это был магазин Ольги Петровской. Но все, кому вообще в городе было хоть какое-то дело до книг, знали, что настоящий хозяин и вдохновитель предприятия — поляк Юзеф.

Юзеф прожил долгую жизнь — родился в Полоцке в 1840-м, а умер в Перми в 1923-м. Магазин его просуществовал почти 50 лет: пережил империю, пережил Колчака, но не пережил своего владельца.

Иосиф Юлианович не мечтал уже вернуться в Польшу. Или мечтал. Кто знает, все равно ему это было запрещено. Он отошел от революционных дел и год за годом превращал свой магазин в главную, как сказали бы мы теперь, культурную институцию Перми. Магазин располагался на пересечении улиц Покровской и Сибирской. Место важное, вокруг другие магазины, шикарные, с сияющими витринами — дамские наряды, колониальные товары, вина, снедь. Но и в скромном заведении Пиотровского всегда толпился народ. Покупали книги, журналы: все новинки столичных издательств, и все, что выходило в издательствах Урала. Покупали билеты на концерты пермского музыкального кружка и обменивались новостями. Магазин стал чем-то вроде клуба, главной точкой сборки пермской идентичности для местной интеллигенции. Но не единственным делом для ссыльного поляка.

В 1890 году местные энтузиасты — интеллигенты и купцы-меценаты решили создать Пермский научно-промышленный музей. Продвинутых пермяков уязвляло, видимо, что в Екатеринбурге, который тогда был уездным городом Пермской губернии, такой музей есть, а в губернской Перми — нет.

Поначалу экспонаты для будущего музея хранились на квартирах энтузиастов, уи Пиотровских в том числе. В 1892 году удалось получить в распоряжение музея подвал городского театра. В конце концов у музея появилось собственное здание — дом, который пожертвовала в казну вдова почетного гражданина Анна Любимова. Цели у создателей были просветительские, в музее читались лекции и доклады, работала постоянно действующая выставка учебных пособий для учащихся городских школ и гимназий, а также библиотека. Местные художники дарили музею свои картины, коллекционеры — разнообразные коллекции, а один путешественник пожертвовал даже древнеримские вазы, найденные в Помпеях. Так в музее появился художественный отдел, который стал впоследствии Пермской картинной галереей. Той самой, где знаменитые «деревянные боги».

Музей существовал на пожертвования, а счет пожертвованиям вел бессменный казначей, Юзеф Пиотровский. Многие книги для библиотеки музея были пожертвованы четой Пиотровских, они же помогали формировать библиотеку Пермского университета.

Научно-промышленный музей стал в конце концов Пермским краеведческим, сейчас он располагается в красивейшем доме купца Мешкова, богача-пароходчика, и главные экспонаты там уже не учебные пособия для гимназистов, а изделия «пермского звериного стиля» — невероятной красоты древние вещи.

Юзеф Пиотровский умер в 1923-м, похоронен на старом Егошихинском кладбище, в той его части, которая называлась Цментарж, то есть, собственно, «кладбище» по-польски. Не трудно догадаться, что там хоронили ссыльных поляков-католиков. Могила сохранилась.

Странно может сложиться судьба человека в империи. Польский дворянин Пиотровский мечтал империю развалить и сражался с русскими за независимость своей мятежной родины. А стал в итоге видным просветителем на Урале, важным человеком для холодной Перми. Перми, о которой он едва ли и слышал до того, как попал на рудники. Ну а если и слышал — то прожить там всю жизнь точно не планировал.

Дом, где был его магазин, тоже цел. Правда, в советские времена его надстроили. В солидной сталинке мудрено опознать теперь прежний двухэтажный особнячок. В помещениях бывшего книжного — гастроном. На стене — мемориальная доска, напоминающая прохожему, что вот — был такой человек и не зря прожил свою жизнь. Пересечение улиц Ленина и Карла Маркса. Хотя нет. Улице Карла Маркса вернули настоящее имя, она снова Сибирская. Покровской повезло меньше — это все еще улица Ленина.

Имя, кстати, живет не только на мемориальной доске. В 2009 году наши добрые друзья, Михаил Мальцев и Денис Корнеевский решили открыть в родной Перми магазин интеллектуальной литературы. Ну и как его было еще назвать? Конечно, «Пиотровский». И снова магазин стал точкой притяжения для местных умников, культурным центром с лекциями и литературными чтениями. Дело пошло, они открыли еще один магазин в Екатеринбурге. Екатеринбургский «Пиотровский» — пожалуй, вообще один из лучших книжных в России. Поверьте, я повидал. А еще один «Пиотровский» недавно открылся в Москве. Поскромнее, чем в Екатеринбурге, но тоже вполне достойный.

В общем, есть повод помнить Раймунда-Юзефа Корвин-Пиотровского, есть.